Главная

Советская Белоруссия /№150 от 06.06.2002/

Национальные особенности процедуры банкротства

Аэлита СЮЛЬЖИНА

В прошлом году Барановичский хлопчатобумажный комбинат спасал Президент, оказав помощь в приобретении итальянского комплекса стоимостью 1 миллион долларов, способного набивать рисунок на 3-метровое полотно. Воспрянувший духом генеральный директор рисовал перспективы экспорта постельного белья в Москву и Санкт-Петербург. Но что мы слышим нынче? Концерн "Беллегпром" в тысячу первый раз ходатайствует перед правительством о списании долгов гиганту-банкроту, а российская ткань по-прежнему безнадежно дешевле белорусской. Вообще, из запланированных в текстильную отрасль на нынешний год 5 миллионов долларов иностранных инвестиций, по словам начальника управления "Беллегпрома" Константина Петрова, не вложено пока ни рубля. Государство практически в одиночку тянет этот груз... С каждым днем он становится все тяжелее. По данным департамента по санации и банкротству Минэкономики, 61 процент госпредприятий из 6 тысяч им наблюдаемых - неплатежеспособны. Нельзя сказать, что они вчера поутру проснулись таковыми. Просто неуправляемая инфляция прежде изрядно путала статистикам карты. Теперь все стало предельно ясно. Почти половина производств, по итогам первого квартала, убыточны и пребывают в таком состоянии уже больше года. То есть, по большому счету, это "живые трупы". По словам Удо Вельнера, экономического советника одной из влиятельных организаций Германии, специально приехавшего в Беларусь обменяться опытом по процедуре банкротства, законы его страны позволяют объявить банкротом любое предприятие (крупное, престижное, градообразующее), если оно в течение двух недель не в состоянии удовлетворить 95 процентов обязательств перед кредиторами. Ежедневно суды Германии объявляют банкротами 96 предприятий. В России, как сообщила первый заместитель руководителя Федеральной службы России по финансовому оздоровлению и банкротству Наталья Коцюба, хронического должника привлекают к суду через три месяца. На 1 января 2002 года там решалась судьба 52 тысяч банкротов. Все это - нормальные процессы саморегулирования рыночной экономики. Мы же, как заявила заместитель директора департамента по санации и банкротству Минэкономики Беларуси Наталья Мыцких, применили "грабли с самыми редкими зубьями", но и в этом случае пустить под нож пришлось бы половину экономической базы страны. "Сегодня увеличение объема производства на один рубль в легкой промышленности, сельском хозяйстве, автомобильных перевозках приносит два рубля убытков. Фактическая рентабельность легпрома - 5 процентов, а для простого воспроизводства необходимо 22 процента прибыли, для расширенного - все 39 процентов". Парадоксально, но факт: как подсчитали в департаменте, каждому третьему предприятию с финансовой точки зрения лучше не работать, чем брать кредиты (собственных оборотных средств нет), производить продукцию и после месяцами выбивать за нее деньги. Стабильный рубль обострил застарелые болячки экономики - износ основных фондов, лишний персонал, отсутствие эффективного собственника и грамотного менеджмента. Казалось бы, теперь хозяйственные суды должны активно взяться за дело, расчищая место тем, кто способен работать в новых условиях. Но не тут-то было. В стране, по словам Натальи Мыцких, сегодня на два частных предприятия приходится 8 государственных или с долей государства в основном капитале. Это 6 тысяч предприятий, статус которых обязывает обеспечивать социальную защиту работников и предполагает недюжинную опеку самих должников собственником. Для сравнения: Федеральная служба России по финансовому оздоровлению и банкротству "нянчится" с 1.800 госпредприятиями. Им, как и у нас, реструктурируют долги, дают льготные кредиты, то есть некоторым образом искусственно в государственных интересах держат на плаву. С остальными не церемонятся. У нас церемониться приходится с большинством убыточных субъектов хозяйствования. В хозяйственных судах есть списки неприкосновенных градо-, системо- и бюджетообразующих предприятий, о банкротстве которых даже не стоит заикаться. Кроме того, все чаще иски кредиторов отклоняются, как заверил председатель хозяйственного суда Минской области Василий Демидович, "с целью пресечения недобросовестных способов выбивания долгов". Не есть ли во всем этом серьезный повод для размышления? Как, впрочем, и в словах Василия Демидовича о том, что реальных дел о банкротстве из 1.300 заявленных к суду с начала года не более 100. Все остальные - констатация смерти фирм, которые давно уже не существуют... Но может ли экономика нормально развиваться, не отторгая омертвевшие ткани?

Мнение по поводу

"Как мы относимся к банкротству? В конце марта решением хозяйственного суда на нашем предприятии производство бутылок остановлено, назначен управляющий из Минска. Он должен был вернуть долги по зарплате за 3 месяца и обеспечить оплату вынужденного простоя. Но это не сделано. Нам не за что кормить детей, оплачивать коммунальные услуги. В квартирах то и дело за неуплату отключают электроэнергию, детей отказываются принимать бесплатно в детсад. Мы на грани отчаяния". Рабочие ОАО "Стекло-Глуша".